Сегодня на «правительственный час» в Государственную Думу ФС РФ придёт министр экономического развития РФ Максим Орешкин.
У нас к нему много вопросов. И главный – о приоритетах развития российской экономики.
На днях Федеральная служба государственной статистики опубликовала первую оценку роста ВВП нашей страны за 2017 год – 1,5%. Индекс промышленного производства и того меньше – 1%. Это даже хуже результата 2016 года – 1,3%. При этом, если в сфере добычи полезных ископаемых этот показатель составляет 2%, то в обработке он на порядок ниже – 0,2%. В последние месяцы и вовсе наблюдается спад промышленного производства: в четвёртом квартале прошлого года российские предприятия сократили выпуск продукции на 1,7% в годовом выражении.
Почти четверть века мы решаем задачу избавления от сырьевого крена в экономике, а воз и ныне там.
Нельзя сказать, что Правительство Российской Федерации не поддерживает производственные отрасли. Но совсем в иных масштабах оно поддерживает банковский сектор, который работает сам на себя и на свои сверхприбыли. Промышленности и наукоёмким отраслям предоставляются льготы. Но в куда более льготных условиях работают экспортно-ориентированные сырьевые компании. Так чего же удивляться, что структура экономики не меняется.
Нужно определиться с приоритетами. И следовать им не на словах, а на деле. Я здесь вижу два направления.
Первое. Нужна программа масштабных капиталовложений в производственную сферу. Сегодня больше половины средств на развитие производства, обновление мощностей и технологий выделяют сами предприятия. В структуре инвестиций в основной капитал доля банковских кредитов составляет чуть больше 10%, вклад бюджетов всех уровней также невелик – 16%. Предприятия на своих плечах вытягивают инвестиционный процесс, но этот ресурс фактически исчерпан.
Резерв тут только один: бюджет. От наших либеральных чиновников приходится слышать сентенции типа: «Государство – плохой инвестор». Государство тут ни при чём. Это они плохие – и инвесторы, и управленцы, и экономисты. Надо трезво взглянуть на вещи: если инвестиции не предоставит государство, им взяться просто неоткуда.
Второе. Реальный сектор и особенно сфера торговли и услуг ориентированы на внутренний рынок. Но их развитие натыкается на стену ограниченного спроса.
У нас бедное население: почти 20 миллионов россиян живут в нищете, получая доход ниже прожиточного минимума; около 40% населения испытывают трудности с приобретением продуктов. Некоторое оживление розничной торговли (1,2% за прошлый год) куплено – в прямом и переносном смыслах – дорогой ценой: за счёт снижения сбережений и роста закредитованности. Одни тратят накопления и влезают в долги, чтобы совершить покупки, которые уже нельзя откладывать, другие – чтобы хотя бы свести концы с концами.
И здесь ситуацию способно изменить только государство и его политика широкой социальной поддержки населения. Насколько ощутима такая помощь, иллюстрирует следующий пример: в прошлом году реальные доходы россиян сократились на 1,7%, однако результат мог оказаться и вовсе катастрофическим, если бы в январе пенсионерам не выплатили по пять тысяч рублей.
Появятся деньги у людей – появится спрос. Будет спрос – и малый бизнес расцветёт, и пойдут частные инвестиции.
Только так – посредством льгот и субсидий обеспечивая модернизацию производства, а с помощью мер социальной поддержки повышая покупательную способность населения, мы сможем создать условия для оздоровления российской экономики, раскрытия её потенциала.
Но нужны ли реальные перемены финансово-экономическому блоку правительства и министерству экономики? Способна ли эта команда отказаться от привычных штампов, готова ли она формулировать и решать новые задачи? На этот счёт есть серьёзные сомнения.